Дети и подростки поют. Да-да, вам не попала соринка в глаз, и вы читаете тут фразу «подростки поют аутентичный фольклор, и поют они его лучше всех»!
Жизнь в виде звука человеческого голоса просачивается во все щели, во все закутки, во все проходы и коридорчики приходского помещения. Жизнь раскрашивает в красный Пасхальный цвет настроение всех присутствующих. Христос воскресе!
Сытная трапеза. Батюшка Михаил пытается накормить тех, кто еще умудрился не отведать за столом первого блюда, второго и много еще чего.
Многие хотели бы послушать это пение. Но не все пришли на службу сегодня в храм. Не все знали, не все услышали. Батюшка ведёт нас на местное кладбище, где есть мемориал павшим в боях Великой Отечественной войны. Три местных жителя идут нам навстречу. Христос воскресе! Они приветствуют батюшку и жмут ему руку. У всех троих на лицах следы того самого «уныния» из сегодняшней проповеди, осложненное чрезмерным постоянным винопитием, видимо от безысходности жизни в Назии. Батюшка рассказывает о состоявшемся концерте. Нас и представлять не надо: мы вынесли с собой на улицу сарафанное праздничное обаяние традиционного внешнего облика русского человека. То там, то здесь видны длинные яркие подолы сарафанов, атласные ленты в косах, балалайка… .А в клубе? В клубе-то будет концерт? – спрашивают опухшие местные. Ишь ты, что захотел. В клубе ему. В храм ходить надо. Работать надо. Не надо унывать. Будет тогда тебе радость в жизни. Весь этот неосуществившийся диалог между батюшкой Михаилом и местными жителями висел в воздухе и был на кончике языка. Вспоминается тут одна история. Послали как-то раз одного священника служить в село, предупредив его, что в церковь там никто не ходит. Приехав, батюшка написал такое объявление: «Завтра состоятся похороны церкви». Люди от любопытства и удивления пришли. Видят, стоит гроб красивый в цветах. Священник предложил каждому подойти и попрощаться с «покойницей». Люди с любопытством подходили к гробу и, наклоняясь, вскрикивали от ужаса. В гробу лежало зеркало, и каждый видел в нём себя.
Служим панихиду на могилах умерших бойцов. И вновь «Христос воскресе»! Радостно. Дети рассматривают дырявые каски солдат. Если уж железо рвалось в клочья – как тогда страдала плоть человеческая. Им было страшно и больно? Но они победили. Они души свои положили за други своя! Надо дочке обязательно прочесть Ахматову, когда немного подрастёт:
В каждом древе распятый Господь,
В каждом колосе тело Христово.
И молитвы пречистое слово
Исцеляет болящую плоть.
Кого когда-то называли люди
Царем в насмешку, Богом в самом деле,
Кто был убит – и Чье орудье пытки
Согрето теплотой моей груди...
Вкусили смерть свидетели Христовы,
И сплетницы-старухи, и солдаты,
И прокуратор Рима – все прошли.
Там, где когда-то возвышалась арка,
Где море билось, где чернел утес, -
Их выпили в вине, вдохнули с пылью жаркой
И с запахом бессмертных роз.
Ржавеет золото и истлевает сталь,
Крошится мрамор – к смерти все готово.
Всего прочнее на земле печаль
И долговечней – царственное слово.
1945