Какой же мыслил для себя великий Юстиниан модель взаимоотношения Церкви и государства? И как на протяжении всей истории Византии эта модель осуществлялась на практике? И наконец — имеет ли эта древняя концепция вечный, непреходящий смысл? Ответы на эти вопросы важны не только для византолога или историка вообще, но они имеют большое значение и для каждого православного христианина, для каждого русского человека. Ведь Православнуюверу Россия восприняла от Византии иуправлялась православными царями, пытавшимися (до Петра I) проводить в жизнь принципы знаменитой симфонии властей.

Одним из великих дел, принесших Юстиниану неувядающий в веках венец славы была кодификация римского права. Действующее во время его правления государственное право представляло из себя огромную массу памятников и знакомство с этим материалом во всем его объеме, обязательное для любого чиновника, было задачей непосильной. До Юстиниана I предпринимались попытки систематизации различных частей этого материала, но они были неполны и неудачны. Начав эту огромную и сложную работу в феврале 528 года, император с помощью созданных им комиссий закончил ее к 533 году. Интересно отметить, что в новом Кодексе Юстиниана указам, касающимся религии отводится первое место и они заполняют 13 глав первой книги с заглавием «О верховной Троице и вере кафолической и чтобы никто не дерзал публично состязаться о ней». Таким образом, христианство стало основой правового строя государственной жизни империи.

Однако и после издания Кодекса Юстиниан продолжал законодательствовать. «Как дополнительные к существующему уже цельному и систематизированному Кодексу, эти новые законодательные акты получили имя leges novellae, новые законы, и назывались в сокращении новеллами.»⁵ Вот именно в этих новеллах, а именно в шестой император Юстиниан и сформулировал свою знаменитую симфонию властей: «Величайшие дары Божии, данные людям высшим человеколюбием, - это священство и царство. Первое служит делам божеским, второе заботится о делах человеческих. Оба происходят от одного источника и украшают человеческую жизнь. Поэтому цари более всего пекутся о благочестии духовенства, которое со своей стороны постоянно молится за них Богу. Когда священство бесспорно, а царство пользуется лишь законной властью, между ними будет доброе согласие (συμφωνύα)»⁶. Мысль с христианской точки зрения безусловно правильная.

Здесь будет уместно будет сравнить церковно-государственную политику Юстиниана I и его предшественников: Василиска, Зинона и Анастасия. Если последние, заботясь о единстве Империи, не задумывались о сохранении единства Церкви в ее православной вере и превращали Церковь в орган, исполняющий прихоти государства, то Юстиниан, понимая их ошибки и глубокий смысл церковных правил, постановлений Соборов касательно взаимоотношений Церкви и государства, вел более гибкую политику по церковно-государственным вопросам. При этом император, опираясь на принцип симфонии, признавалгосударственными законами постановления четырех Вселенских Соборов. И с тех пор каноны Церкви и законы государства составили целостное законодательство Византийской империи. Поэтому было бы несправедливо говорить о цезарепапизме Юстиниана I, поскольку он не составлял законов для Церкви, но, предоставляя ей политическую власть, возводил существовавшии церковные каноны в ранг законов империи. Эту точку зрения оригинально и аргументировано отстаивает в своей исследовательской работе «Юстиниан Великий — император и святой» греческий богослов докторАстериос Геростергиос⁷.