Флавий Петр Савватий Юстиниан — так звали последнего римского императора и первого василевса на византийском престоле. Фактически Юстиниан управлял Империей еще при жизни своего дяди — Юстина I, начальника дворцовой стражи, оказавшегося на троне в 518 году. Родиной Юстиниана I был небольшой городок недалеко от Скопье. По происхождению он был славянином, но романизованным, поскольку его родным языком был латинский¹.

Дядя будущего императора, Юстин I, хотя сам и не был образованным (подписи на официальных документах он ставил с помощью специальной золотой таблички, где были выбиты буквы его имени), однако дал своему племяннику блестящее для того времени образование. К старым элементам воспитания присоединились знакомство со СвященнымПисанием и творениями богословов. Таким образом, по словам византолога Ю. А. Кулаковского, Юстиниан был на высоте проблем и задач своего времени и являлся направителем государственной политики еще при своем старом дяде².

После смерти императора Юстина I началось почти сорокалетнее (527-565 гг.) единоличное правление Юстиниана. При вступлении его на престол один из современников, диакон храма св. Софии Агапит, поднес ему изложение идеала верховной власти в форме изящно высказанных определений обязанностей императора и его высокого положения. Вот как приводит эти определения Ю. А. Кулаковский: «Имея сан превыше всякой чести, о государь, почитай превыше всего Бога, который тебя им удостоил, ибо Он, наподобие Небесного Царства, дал тебе скипетр земного владычества, чтобы ты научил людей хранить правду и удержал лай хулящих Его, повинуясь сам Его законам и правосудно повелевая подданными». <...> «Как глаз прирожден телу, так миру — царь, данный Богом для устроения того, что идет на общую пользу. Ему надлежит печься обо всех людях, как о собственных членах, чтобы они успевали в добром и не терпели зла»³.     

Таков был взгляд на величие царской власти у современников великого императора. Безусловно, что эти взгляды разделял и сам Юстиниан, впитавший римскую имперскую ментальность. Однако, как было сказано выше, Юстиниан стал первым василевсом на византийском троне, его эпоха — это начало в собственном смысле византийского исторического периода, когда империя мыслила себя государством христианским, а ее христианский император, по словам А. В. Карташева — уже не епископом только внешних дел церкви (как это было при Константине Великом), но и внутренних⁴.

Какой же мыслил для себя великий Юстиниан модель взаимоотношения Церкви и государства? И как на протяжении всей истории Византии эта модель осуществлялась на практике? И наконец — имеет ли эта древняя концепция вечный, непреходящий смысл? Ответы на эти вопросы важны не только для византолога или историка вообще, но они имеют большое значение и для каждого православного христианина, для каждого русского человека. Ведь Православнуюверу Россия восприняла от Византии иуправлялась православными царями, пытавшимися (до Петра I) проводить в жизнь принципы знаменитой симфонии властей.

Одним из великих дел, принесших Юстиниану неувядающий в веках венец славы была кодификация римского права. Действующее во время его правления государственное право представляло из себя огромную массу памятников и знакомство с этим материалом во всем его объеме, обязательное для любого чиновника, было задачей непосильной. До Юстиниана I предпринимались попытки систематизации различных частей этого материала, но они были неполны и неудачны. Начав эту огромную и сложную работу в феврале 528 года, император с помощью созданных им комиссий закончил ее к 533 году. Интересно отметить, что в новом Кодексе Юстиниана указам, касающимся религии отводится первое место и они заполняют 13 глав первой книги с заглавием «О верховной Троице и вере кафолической и чтобы никто не дерзал публично состязаться о ней». Таким образом, христианство стало основой правового строя государственной жизни империи.

Однако и после издания Кодекса Юстиниан продолжал законодательствовать. «Как дополнительные к существующему уже цельному и систематизированному Кодексу, эти новые законодательные акты получили имя leges novellae, новые законы, и назывались в сокращении новеллами.»⁵ Вот именно в этих новеллах, а именно в шестой император Юстиниан и сформулировал свою знаменитую симфонию властей: «Величайшие дары Божии, данные людям высшим человеколюбием, - это священство и царство. Первое служит делам божеским, второе заботится о делах человеческих. Оба происходят от одного источника и украшают человеческую жизнь. Поэтому цари более всего пекутся о благочестии духовенства, которое со своей стороны постоянно молится за них Богу. Когда священство бесспорно, а царство пользуется лишь законной властью, между ними будет доброе согласие (συμφωνύα)»⁶. Мысль с христианской точки зрения безусловно правильная.

Здесь будет уместно будет сравнить церковно-государственную политику Юстиниана I и его предшественников: Василиска, Зинона и Анастасия. Если последние, заботясь о единстве Империи, не задумывались о сохранении единства Церкви в ее православной вере и превращали Церковь в орган, исполняющий прихоти государства, то Юстиниан, понимая их ошибки и глубокий смысл церковных правил, постановлений Соборов касательно взаимоотношений Церкви и государства, вел более гибкую политику по церковно-государственным вопросам. При этом император, опираясь на принцип симфонии, признавалгосударственными законами постановления четырех Вселенских Соборов. И с тех пор каноны Церкви и законы государства составили целостное законодательство Византийской империи. Поэтому было бы несправедливо говорить о цезарепапизме Юстиниана I, поскольку он не составлял законов для Церкви, но, предоставляя ей политическую власть, возводил существовавшии церковные каноны в ранг законов империи. Эту точку зрения оригинально и аргументировано отстаивает в своей исследовательской работе «Юстиниан Великий — император и святой» греческий богослов докторАстериос Геростергиос⁷.

Но вот применялись ли эти теоретические принципы на практике и существовала ли в действительности полная гармония? На эти вопросы трудно дать однозначный ответ. Для понимания сложности рассматриваемой проблемы укажем, например, на знаменитый V Вселенский Собор, который разбирал вопрос о «трех главах», поднятый Юстинианом в целях нахождения компромисса с умеренными монофизитами. Собор принял решения, предложенные императором. Для принятия нужных ему решений, Юстиниан и его супруга Феодора оказывали давление на папу Вигилия, да и на восточных патриархов. Справедливости ради нужно сказать и о том, что Юстиниан Великий был неплохим богословом и диалектиком, понимавшим суть тех вопросов, которые он рассматривал. Достаточно вспомнить знаменитый гимн «Единородный Сыне...» и анафемы императора на оригенистские воззрения, подтачивавшие восточное монашество. Интересную характеристику понимания Юстинианом I своей власти в Церкви дает А. В. Карташев, называя назначение патриархов и дикретирование в области богословия упразднением нормальной соборности и сравнивая эту деятельность с церковными реформами Петра Великого, в частности — учреждением Синода⁸.

Непосредственные приемники Юстиниана I не обладали столь высоким сознанием римской миродержавной идеи, и хотя Византия больше не давала миру таких людей как «мудрейший Юстиниан», теория симфонии властей продолжала существовать как идеология взаимоотношений Церкви и государства в империи ромеев.

Теме развития теории симфонии в византийской истории можно посвятить отдельную большую работу. В рамках же данного труда можно сказать о том, что на протяжении столетий после своего возникновения эта теория была недостижимым идеалом для Византии. Однако лучшие представители Восточной Римской Империи всегда стремились осуществить этот идеал на практике. И нужно добавить, что часто они приближались к практическому осуществлению теории, в которой, как говорили они, залог существования Империи. Так, например, о величайшем значении симфонии властей говорится в послеюстиниановском памятнике государственного законодательства – в Эпанагоге императора Василия Македонянина. Здесь в восьмом параграфе третьей главы отношение между священником и Царством, или между Патриархом и Царем уподобляется отношению души и тела, и согласное действие, что то же – симфония между ними, определяется как благо государства. Еще сильнее эта мысль выражена в XII веке в послании императора Иоанна Комнена к папе Григорию: «Два предмета, – пишет Император, – в продолжении моего царствования я признавал совершенно отличными один от другого: это власть духовная (т.е. священство), которая от великого и высочайшего Первосвященника <...> Христа дарована Его Апостолам и ученикам как благо неизменное, чрез которое по Божественному слову: „Воздайте кесарю, что ему принадлежит", – власть, заключенная в своей сфере. Эти две господствующие в мире власти, хотя разделены и различны, но действуют к обоюдной пользе в гармоническом соединении (симфонии),воспомоществуя и дополняя одна другую. Они могут быть сравнены с двумя сестрами – Марфой и Марией, о которых повествуется в Евангелии. Из согласного обнаружения этих властей проистекает общее благо, а из враждебных отношений великий вред».

Можно сказать и о литургическом моменте, сопровождавшем развитие теории симфонии властей. В соборе св.Виталия города Равенны сохранилась мозаика, на которой изображен вход в храм императора Юстиниана I, идущего рука об руку с архиепископом равеннским. Этот момент говорит об определенном влиянии данной теории на литургическую жизнь Византии.

К сожалению, бывали в византийской истории и периоды цезарепапизма, когда император слишком активно вмешивался в дела Церкви и нарушал симфонию. Некоторые же историки, например, считают отдельные этапы правления патриарха Фотия другой крайностью — а именно активным вмешательством духовной власти в политическую и экономическую жизнь государства. Однако все это скорее исключение из общего правила. В целом же на протяжении византийской истории наблюдался относительный баланс светских и духовных сил государства, который выражался в частности в том, что светские законы всегда, особенно со времени императора Юстиниана I, приводились в соответствие с законами христианского вероучения. И это естественно — ведь если государство исповедует Православие как основную религию, то теория симфонии властей будет являться моделью взаимоотношения Церкви и государства, когда первая находится на юридической территории последнего и участвует в решении всех возникающих в этом государстве проблем. В свою очередь, государство создает и обеспечивает максимальные условия для сохранения, утверждения и распространения Православной веры и традиции.

В заключение можно сказать, что теория симфонии властей была скорее сформулирована, а не создана великим Юстинианом. Эта теория явилась плодом целостно-теократического сознания древней Церкви, членом которой и был император-богослов св. Юстиниан Великий. Можно обвинять его в цезаропапизме, в искажении церковной соборности. Однако нельзя забывать, что и он был сыном своей эпохи, и в тоже время искренним печальником о благе Церкви и государства, понятия о которых он не разделял в своем подлинно имперском сознании.

Вся византийская история последующего времени показывает нам жизнеспособность и органичность этой теории. Концепция симфонии властей — это сущность византийской идеологии, с которой эта Империя просуществовала не одну сотню лет. О сосуществовании государства и Церкви в рамках церковного сознания очень точно высказался А. В. Карташев в своем труде «Вселенские соборы»: «Ο церкви мы зачастую судим «по-европейски», исходя из мнимо бесспорной аксиомы «разделения церкви и государства», в то время как для православной мысли это просто несторианская ересь»⁹.

И вот в этом-то, в "нераздельности и неслиянности"православного государства и Церкви согласно симфонии властей и заключается ее непреходящее значение.

Использованная литература: 

1. Дворкин А. В. Очерки по истории Вселенской Православной Церкви. - Н. Новгород,: Братство во им. св.кн. Александра Невского, 2005. - С. 393
2. Кулаковский Ю. А. История Византии. - Спб, 1996. Т. II. - С. 19
3. Там же. - С. 45
4. Карташев А. В. Вселенские соборы. - М.,: Республика, 1994. - С. 364
5. Кулаковский Ю. А. История Византии. - Спб, 1996. Т. II. - С. 72
6. Там же.
7. Астериос Геростергиос. Юстиниан Великий — император и святой. - М.,: Изд-во Сретенского монастыря, 2010. С. 135-143
8. Карташев А. В. Вселенские соборы. - М.,: Республика, 1994. - С. 231
9. Там же. - С. 229